Слово матушки игумении о перемещении обители из летописи Алексеевского монастыря

 К 1837 г. наша обитель располагалась на месте, где сейчас возвышается храм Христа Спасителя. И сестрам было тяжело переходить сюда, в Красное село, из родного для них места близ Кремля. Монахиня Леонида (Ушакова) пишет, что сестры плакали, прощаясь с родным храмом и стенами обители.

Переход в Красное село совершался ранним утром 30 октября (по н. ст.) 1837 г. Погода не способствовала этому переходу. Видимо, сама природа сострадала нашим предшественницам. Шел дождь, земля была размыта, и шли они по бездорожью. Таким образом, сестры потратили на путь, наверное, не менее трех-пяти часов. Если мы с вами из Храма Христа с Красное село передвигаемся накануне этого дня по асфальту без всякой ноши, налегке за два часа, то наши предшественницы двигались с поклажей, сами несли не только предметы быта, но также и монастырские святыни, хоругви.

Эти хоругви, кстати, мы с вами видели в музее Андроникова монастыря. Они выставлялись в закрытой экспозиции. Когда мы ее с вами посетили, то, несмотря на запреты музейных работников, мы, тем не менее, сумели сфотографировать наши хоругви. Они прекрасно сохранились и стояли отдельно от всех остальных экспонатов, в каком-то закуточке. На них были изображены, как помню, прп. Алексий, человек Божий, святые праведные Иоаким и Анна, Животворящий Крест Господень, и Тихвинский образ Божией Матери. Последние изображения сестры, видимо, вышили специально к событию перемещения, потому что изображение Животворящего Креста было явно изготовлено под Крестовоздвиженский храм, а Тихвинский образ Богородицы был вышит на хоругви, поскольку этот образ, почитаемый как чудотворный, находился в Крестовоздвиженском храме в Красном селе.

Заметьте, что монахиня Леонида упоминает в летописи о том, что главными святынями, которые несли впереди крестного хода и которые имели первоочередное значение для обители, были иконы Божией Матери «Целительница» и «Грузинская», которые Господь сохранил чудным образом по настоящее время. Это удивительная тайна милости Божией, – то, что они не только сохранены, но и находятся так близко от монастыря, в храме Воскресения Христова в Сокольниках. Нам не надо ехать за тридевять земель к какому-нибудь частному коллекционеру и просить его позволить нам приложиться к этим иконам. Мы можем к ним всегда прийти...

...

Недавно я прочитала еще раз воспоминания инокини Мариониллы о схимонахине Александре (Добротиной), последней насельнице нашей обители, которую называют «старожилом» Алексеевского монастыря. К ней, как мы помним, водили иностранцев, чтобы продемонстрировать «лояльность» советской власти к религии. Инокиня Марионилла пишет, что монахиня Александра говорила ей, будто бы нашу обитель власти «закрыли за грехи». Не исключено, что в обители время от времени возгорались, быть может, разгорались человеческие страсти – это неизбежно, когда вместе живет большое количество людей, и когда эти люди, из разных сословий, вдруг сталкиваются друг с другом и совместно проживают в общежитии. Но в целом, я считаю, что монастырь отличался высоким молитвенным настроем. Об этом можно встретить свидетельства в воспоминаниях о встречах с нашими игумениями, о монастырских богослужениях. Так, в период настоятельства игумении Антонии (Троилиной), владыка Николай Японский, посетив Москву, пришел к нам на Божественную Литургию и тихонечко стоял среди молящихся, не проходя в алтарь. Он, видимо, был одет в подрясник, без панагии и его присутствия не заметили. Пришел же он помолиться и послушать дивное пение, которым славился наш монастырь. Потом владыка писал матушке о том, что он долго находился под впечатлением от того, как прошла служба. Это говорит о многом, потому что, видимо, все-таки главное внимание в монастыре было обращено на строй богослужения.

...

Мы не услышали имя той игумении, в период настоятельства которой состоялось перемещение монастыря с Чертолья в Красное село. Но летопись сохранила ее имя – игумения Клавдия. На плечи этой матушки и легла вся тяжесть бремени переезда. Заметьте, что в самый день переезда святитель Филарет (Дроздов), посетив покои матушки после Божественной Литургии, пробыл не более 20 минут у нее в кельях. Видимо, матушка была огорчена событием переезда монастыря, и святитель это хорошо понимал.

Именно игумении Клавдии Господь открыл будущее разрушение Храма Христа Спасителя. «Выстроенный на месте нашего монастыря храм не устоит» – произнесла она фразу, которая оказалась пророческой. Кажется, Сам Господь открыл Матушке, – после долгих молений, слез, переживаний, – будущее этого места в Чертолье, где после сноса монастырского храма и построек Государь Император и священноначалие предполагали воздвигнуть Храм Христа Спасителя.

В 1931 году, то есть почти через 100 лет после перемещения обители, Храм Христа Спасителя был взорван. Возрожден он был по почину Святейшего Патриарха Алексия при участии Мэра Москвы Ю. М. Лужкова. Кстати, Президент России Б.Н. Ельцин первоначально не сочувствовал этому начинанию, ссылаясь на то, что не до храмов теперь, поскольку в стране много заброшенных стариков, детей. «Зачем ты развернул такую стройку? Социальная напряженность в стране. А ты храм строишь. Прекращай, замораживай это строительство» – сказал как-то Б. Н. Ельцин Мэру Москвы. И только благодаря авторитету Святейшего Патриарха Алексия, который лично переговорил с Б. Н. Ельциным на эту тему, удалось продолжить начатое дело и довести его до конца. В память о нашем монастыре в Храме Христа Спасителя, в нише, где ранее располагался бассейн Москва, обустроен Преображенский храм с пределами Тихвинской иконы Божией Матери и прп. Алексия, человека Божия. Этот храм напоминает всем об одноименном монастырском храме, который был снесен в 19-м веке ради строительства Храма Христа Спасителя. Пределы этого храма также были посвящены Тихвинскому образу Богоматери и небесному покровителю нашей обители – преп. Алексию, человеку Божию.